Катастрофа, постигшая первую версию «Сталкера» летом 1977 года, и вторая неудачная попытка переснять/завершить фильм с новым оператором (Леонидом Калашниковым) и новым художником (Шавкатом Абдусаламовым) в том же году, как ни странно, в итоге пошла (третьему и финальному) «Сталкеру», снятому в 1978–1979 годах, только на пользу. Она позволила Тарковскому прояснить свой замысел, переосмыслить материал и превратить главного героя фильма из «браконьера» или «торговца наркотиками» в более близкого ему героя — «раба, верующего, язычника Зоны»1.
Количество раз, которое братья Стругацкие переделывали сценарий «Сталкера», не поддается точному подсчету — в архивах сохранилось не менее десятка вариантов. «Самый последний, — вспоминал Борис Натанович, — мы написали в приступе совершеннейшего отчаяния после того, как Тарковский решительно и окончательно заявил: “Все. С таким Сталкером я больше кино снимать не буду”»2. На вопрос сценаристов, каким же должен быть главный герой, режиссер ответил нечто странное: «Откуда мне знать. Но чтобы этого вашего бандита в сценарии не было»3. По словам Бориса Натановича, «это был час отчаяния. День отчаяния. Два дня отчаяния. На третий день мы придумали Сталкера-юродивого. Тарковский оказался доволен…»4.
Во время изматывающих съемок первой версии «Сталкера» кинооператор Георгий Рерберг предлагал Тарковскому «заболеть и лечь в больницу» — ему одному или им обоим: «С тем чтобы законсервировать картину. Выиграть время. И спокойно, серьезно переписать сценарий с учетом натуры и актеров, а потом уже запуститься по новой. Но Андрей боялся, что его второй раз уже не запустят»5. Тогда еще никто не мог представить, что советские кинематографические чиновники, которые всю карьеру Тарковского мучили его придирками, тормозили запуск новых фильмов и отказывали в реализации самых сокровенных замыслов, позволят режиссеру полностью переснять несостоявшийся фильм. «Это, конечно, могло быть только в Советском Союзе, и это мог сделать только такой человек, как Андрей. В третий раз снять все то, что уже дважды снималось. Причем по характеру изображения все было почти такое же, как то, что снимал я. С небольшими изменениями», — рассказывал Рерберг четверть века спустя6.
«За творчеством Тарковского его коллеги, особенно старшего поколения, следили с нескрываемым интересом, — вспоминает ассистент режиссера Евгений Цымбал. — Некоторые воспринимали плохие новости со «Сталкера» с явным удовлетворением. По киностудиям поползли нелепые слухи и версии происходящего. Стали поговаривать, что Тарковский был “дутой фигурой” и “звезда его закатилась”»7. Будь на месте Тарковского другой, менее прославленный и менее упрямый режиссер, фильм давно бы закрыли, а его постановщика оштрафовали, взыскав с него стоимость испорченной или перерасходованной пленки. Но Тарковский, которому в этот раз шли во всем навстречу, отделался символическим наказанием — замечанием (всю вину за историю с бракованным материалом по первому «Сталкеру» возложили на Рерберга и отдел технического контроля «Мосфильма», которым объявили выговор). Режиссер отказывался признавать даже малейшую собственную вину в произошедшем, мало того, он требовал объявить весь отснятый летом 1977 года материал «браком», списать расходы и дать ему возможность переснять картину, иначе он откажется от дальнейшей работы над постановкой.
«Я не могу свою жизнь посвятить картине, которая является для меня проходной, — заявил Тарковский 11 сентября 1978 года на заседании Художественного совета студии «Мосфильм». — Я хотел снять фантастическую картину, но я не хочу заниматься этим всю жизнь. Я просто не могу себе позволить так работать, и я не хочу брать на себя все вытекающие отсюда обстоятельства. <…> Я от своих слов не отказываюсь, но я не чувствую себя ни на секунду виноватым в том, что произошло с этой картиной и требую, чтобы я и группа, чтобы, снимая уходящую натуру, снимали в нормальных условиях. Группа работала очень интенсивно, <…> группа даже не получит премию, если за мной тянется такой хвост расходов, то и я не получу никаких денег ни для себя, ни для группы. У меня группа обречена работать без премии. Я хочу работать в нормальных условиях»8.
В итоге Тарковский получил то, что требовал: 10 февраля 1978 года двухсерийный цветной художественный фильм «Сталкер» был включен в тематический и производственный план киностудии «Мосфильм» на 1979 год. Теперь режиссер мог снять тот фильм и воплотить на экране того героя, которые его устраивали. Актеру Александру Кайдановскому, игравшему роль Сталкера, это стоило немало усилий. «Я помню, как Саша кайфовал, снимаясь в первый год, — вспоминал ассистент оператора на «Сталкере» Борис Прозоров. — Тогда это был жесткий и решительный Сталкер. С какими-то тараканами, но мужественный и решительный. Рефлексии ему были свойственны в очень небольшой степени. Немного зная Сашу Кайдановского, я хорошо понимаю, как трудно ему было ломать себя, и играть того Сталкера, который получился в итоге. Он наверняка не хотел все это из себя выворачивать»9.
Евгений Цымбал утверждает, что Тарковский проецировал свои качества на нового Сталкера Кайдановского, что создавало у актера сильнейший внутренний конфликт: «На втором и третьем “Сталкере” у Саши иногда были моменты, когда, возвращаясь со съемок, он просто дрожал от ярости. Он до физиологических реакций, чуть ли не до тошноты не хотел быть таким, каким его заставлял быть Тарковский. Кайдановскому очень не нравилось, что Тарковский вывернул характер его героя наизнанку. Он заставлял Александра вытаскивать из себя и обнажать то, чего он категорически не хотел никому показывать. Ему не нравилась слабость, не нравился высокий дрожащий голос, которого требовал от него режиссер. Для Кайдановского это было неорганично, противоестественно»10.
«Если в первом варианте Сталкер был жесточайшим человеком, чудовищем, то в итоге он персонаж сомневающийся, бесконечно рефлексирующий, ищущий, — считал Борис Прозоров. — На мой взгляд, Сталкер поменялся знаками с Писателем. Они произносили почти те же самые тексты, но поменялись своими сущностями. От этого кардинально поменялся и смысл фильма. Тот фильм, на котором я работал, и та картина, которую я увидел через полтора года, — это абсолютно разные вещи. Фабула сохранилась, фильм не очень изменился визуально, но смысл его поменялся очень сильно. Абсолютно поменялись знаки, акценты и смыслы. Сталкер стал полной своей противоположностью по сравнению с тем, каким он был в первоначальном варианте. Это стало совершенно другое кино»11.
«Если проанализировать все творчество Тарковского, от “Иванова детства” до “Жертвоприношения”, — считает Евгений Цымбал, — в любом его фильме главный герой — если это мужчина — это практически один и тот же характер. Сомневающийся, рефлексирующий, обуреваемый комплексами, болезненный, физически слабый человек. Но сильный духом, последовательный и упорный в достижении цели. Несмотря на все препятствия, достигающий этой цели. В значительной степени это отражение характера самого Тарковского»12.
Новый характер Сталкера продолжал занимать Тарковского даже после завершения съемок: «А что если развить “Сталкера” в следующей картине — с теми же актерами? — записал Тарковский в дневнике 28 января 1979 года. — Сталкер начинает насильно тащить людей в Комнату и превращается в “жреца” и фашиста. “За уши к счастью”. А есть ли путь такой — “за уши к счастью”? Вл[адимир] Ул[ьянов]? Шарик? Как рождаются потрясатели основ (?). Во всем этом есть, безусловно, смысл. Надо подумать»13.
19 апреля 1979 года директор киностудии «Мосфильм» подписал акт об окончании производства кинофильма «Сталкер». Несмотря на то, что Тарковский использовал в работе над лентой творческие находки Георгия Рерберга, Александра Бойма и многих других людей, участвовавших в работе над «Сталкером» на разных этапах его создания, никто из них в титрах упомянут не был: жрец в этом храме мог быть только один.
