«В конце шестидесятых, после “Лазо”, мы говорили с Андреем про кино, искусство вроде бы массовое, для простых людей, а для него — изысканное и сложное, как поэзия. У Андрея были такие высокие рассуждения об этом предмете, что я не всегда сразу его и понимал. Но однажды как-то вдруг разговор пошел о “понятном”, то есть коммерческом или жанровом кино. И услышал я новые, совершенно неожиданные для меня из уст Тарковского суждения о кинематографе, ранее презираемом. Андрей стал рассказывать, как должен строиться характер главного героя в остросюжетном фильме, о чистоте жанра. Описал даже целую впечатляющую сцену, как его герой, рискуя жизнью, как нынешний Брюс Уиллис, мужественно преодолевает все преграды и побеждает. Я раскрыв рот слушал его замечательную лекцию и не менее замечательную брань в адрес наших режиссеров, не умеющих по-настоящему делать подобные фильмы. Про себя удивлялся, как это Андрей снизошел с высот авторского кино до презренного зрительского жанра. Если бы он признался, что давно сидит без денег и хочет заработать, я бы его понял. Но тогда я этого не знал и только почувствовал в его рассказе чье-то влияние. Помню, я даже сказал: “Не может быть, чтобы ты хотел сделать такой фильм”. — “Нет, конечно, что ты, с ума сошел! Но могу написать сценарий. Пишут же другие, не самые последние люди”, — так, по-прежнему с некоторым удивлением, вспоминал Александр Гордон1.
Влияние, которое Гордон почувствовал, воплощалось в фигуре Артура Макарова — племянника и приемного сына актрисы Тамары Макаровой и ее мужа режиссера Сергея Герасимова. В компании Макарова, куда также входил Владимир Высоцкий, Тарковский начал вращаться еще в первой половине 1960-х, но их сотрудничество, по словам Гордона, началось «в период безработицы Андрея, после закрытия “Рублева”»2. Под Высоцкого Макаров и Тарковский написали заявку на сценарий «Пожар», но фильм не осуществился. Единственным сложившимся проектом стал фильм еще одного участника компании Левона Кочаряна «Один шанс из тысячи», вышедший на экран 29 мая 1969 года.
Сценарий был написан совместно Тарковским, Кочаряном и Макаровым, и Тарковский выступал на фильме, который был дебютом Кочаряна в игровом кино, в качестве художественного руководителя.
В фильме были заняты и актеры Тарковского — Анатолий Солоницын и Николай Гринько. Солоницын играл главную роль — капитана Мигунько, начальника отряда разведчиков в немецком тылу в 1942 году. Словно герои «Андрея Рублева» попадают в обстановку «Иванова детства» — но с уклоном в пародийные приключения в духе появившегося двадцать лет спустя «Индианы Джонса». Кстати, франшиза об Индиане Джонсе — тоже жанровый продукт от американского «автора», одного из главных представителей Нового Голливуда Джорджа Лукаса. Так что в «Один шанс из тысячи» Тарковский по сути предвосхитил направление движения мирового авторского кинематографа в последующие десятилетия.
И все же режиссером этой игры в жанр был не Тарковский, а Левон Кочарян, для которого «Один шанс из тысячи» стал первым и единственным полнометражным фильмом. Биограф Тарковского Виктор Филимонов охарактеризовал его так:
«Левон Суренович Кочарян, сын известного актера, окончил юридический факультет МГУ. Недолго поработав юристом, ушел в кино и стал, по общему мнению, прекрасным вторым режиссером. <…>
Личность Кочаряна, судя по воспоминаниям о нем, не могла не привлекать, в том числе и такого человека, каким был Андрей Тарковский. Он знал литературу и кино, пел, играл на гитаре, был боксером. Любил удивлять людей. Выпивал, например, бокал шампанского и закусывал фужером. Жевал бритвы, прокалывал щеку иголкой. Не было профессии или ремесла, которыми бы он не смог овладеть. А главное, утверждали люди его круга, уникальность его личности проявлялась прежде всего в умении дружить, выслушать и понять друга. Поэтому к нему и тянулись»3.
Фильм Кочаряна, по словам Филимонова, задумывался как «предприятие друзей», но в какой-то момент Тарковский, по всей видимости, начал перетягивать одеяло на себя — как это уже случалось на съемочной площадке «Сергея Лазо» у Александра Гордона.
Артур Макаров, например, так вспоминал знакомство Тарковского с группой «Одного шанса из тысячи»: «Дорогие товарищи, сегодня я наблюдал работу вашей группы. Она омерзительна. Во-первых, посмотрите, как вы одеты. Ну, жарко, конечно… Но ни Лев Суренович, ни я, ни Артур Сергеевич не ходим ни в майках, ни в расстегнутых рубахах. Мы все в костюмах. Мы достаточно знакомы друг с другом, но на работе не обращаемся друг к другу “Лева”, или “Андрюша”, или “Артур”, а только по имени и отчеству. В следующий раз, когда явитесь на работу, будьте любезны соответственно друг к другу относиться. Это ведь не только ваше отношение друг к другу, это отношение к работе»4.
Фильм снимался в Ялте и, по словам Филимонова, обстановка работы над ним «напоминала скорее капустник, чем обряд высокого творчества». На съемках собрались многие участники компании Артура Макарова с Большого Каретного: «Наведывались туда на теплоходе “Грузия”, капитаном которого был опять же близкий сообществу человек Анатолий Гарагуля, Высоцкий и Марина Влади по пути из Одессы в Сухуми. <…> Создается впечатление, что его делали люди, всецело посвятившие себя пляжному отдыху и попутно, чтобы как-то развлечься, занявшиеся съемками боевика»5.
Итог работы Тарковский подвел в дневнике, когда, в разгар собственных хлопот о поездке в Японию для съемок эпизода «Города будущего» в «Солярисе», узнал о смерти Кочаряна от рака:
«14 сентября 1970
Сегодня на студии Юсов сказал: “Умер Лёва Кочарян”. Ужасно. Как-то на душе нехорошо. Может быть, оттого, что мы были, в результате нашей могучей совместной деятельности по поводу “Шанса”, недовольны друг другом. Разошлись, в общем, тогда, когда он был болен уже. Скверно. Почему-то чувство вины перед ним не дает покоя. Хотя сделал я все, чтобы помочь ему в том, чем я мог. И все-таки мы долгое время были близкими людьми. На похороны я, наверное, не пойду. Ему все равно теперь, а делать вид — не хочется.
Сегодня японцы прислали визу»6.
В дневнике Тарковского осталось также еще несколько упоминаний о возможном художественном руководстве, связанном с возможностью дополнительного заработка. В январе 1973 года он записывает: «Сейчас действительно стоит подумать о заработке на азиатских студиях, если я собираюсь расплачиваться с долгами. А их у меня 8000. Сейчас я даже жалею, что не согласился, что отказался быть худруком на короткометражке по рассказу Айтматова. Все-таки зарплата каждый месяц! Следующий раз буду умнее»7.
Под «азиатскими» имеются в виду среднеазиатские республики, где на варягов-москвичей всегда был спрос. Как вспоминал Александр Гордон: «Андрей Кончаловский, кстати говоря, тоже писал сценарии боевиков для среднеазиатских студий, и один из них очень удачный, “Седьмая пуля”. Снял его на “Узбекфильме” режиссер Али Хамраев. Этим можно было гордиться»8.
5 августа 1976 года Тарковский встречается с эстонским критиком и редактором Энном Реккором: «Предлагал стать худруком на альманахе трех молодых режиссеров. Я согласился. Предлагал написать сценарий по Сименону. Я согласился. Говорил, что не может забыть моего предложения сделать сценарий по “Перу Гюнту”. Я ему рассказал о статье в “Литературной газете” об убийстве сыном отца-коллекционера. Он заинтересовался»9. Однако художественным руководством Тарковскому больше подзаработать не довелось.
