В мае 1969 года фильм Тарковского «Андрей Рублев», который на родине всё никак не выпускали в прокат, показали вне конкурса на 22-м Каннском кинофестивале. Это стало возможным только потому, что «Совэкспортфильм» — организация, занимавшаяся экспортом советского кино за рубеж и импортом зарубежного кино в СССР, — после череды противоречивых распоряжений вышестоящего начальства продала права на прокат полузапрещенного фильма французской фирме «ДИС», которая с подачи министра культуры Франции Андре Мальро заявила его показ во внеконкурсной программе Канн. Советские фильмы еще никогда прежде не попадали на международные кинофестивали таким сложным путем!
Этому предшествовала долгая борьба за фильм, которую вели на разных уровнях внутри советской системы его поклонники: год за годом в СССР считали нецелесообразным направлять «Андрея Рублева» на конкурс фестиваля, так как этот фильм, как утверждал Председатель Комитета по кинематографии, «может быть извращенно истолкован французской общественностью»1. Это точка зрения не была лишена оснований: например, французский коммунист, писатель и режиссер Мишель Курно говорил, что «не любит фильм Тарковского “Андрей Рублев” за то, что Тарковский в фильме не любит русский народ»2.
«Перед первым сеансом [в Каннах], — вспоминал бывший сотрудник «Совэкспортфильма» Отар Тенейшвили, — дирекция фестиваля объявила по городскому радио и телевидению, что фильм “Андрей Рублев” будет дважды показан и на второй день. Это объявление сняло накал страстей. И все же в зале негде было упасть и гвоздю. Сидели в проходах, на лестницах, на сцене. Я наблюдал за залом в течение демонстрации фильма. Такого напряжения зрителя, и зрителя весьма специфического, избалованного всеми чудесами кинематографии, я ни до, ни после никогда не видел. Когда закончились кадры с иконостасом и гарцующими жеребцами на зеленом лугу, начался шквал оваций, слышались восклицания: “фантастико”, “жениаль”, “формидабль”, “белиссимо”, “грандиозо”… Я ждал хорошего приема, но такого?!.. Дух перехватывало от радости, от восторга. <…>
Вечером, на втором сеансе, все повторилось. В воскресенье число желающих попасть на фильм увеличилось. Съехались почти все отдыхающие Коддазюра. Вся вечерняя пресса вышла в субботу с короткими, но восторженными сообщениями о фильме. В воскресных французских, английских, итальянских, испанских, немецких газетах и в прессе других стран фильму “Андрей Рублев” были посвящены подвалы и полосы. И только пресса Советского Союза молчала, несмотря на вальяжное пребывание в Каннах корреспондентов “Правды”, “Известий”, “Литературной газеты”»3. И действительно, в советской прессе первые редкие рецензии на «Андрея Рублева», о котором очень много писали во время его съемок в середине 1960-х, появятся лишь несколько лет спустя, в начале 1970-х, и их заслонит внимание к «Солярису», следующему фильму Тарковского. Но французские критики были единодушны:
«…Легкомысленные Канны, избалованные Канны с уважением замолкли, чтобы прислушаться к голосу русского народа, прозвучавшему из глубины времен, с мукой и надеждой. Событие по своей значимости превзошло все, что предвиделось. Перед этим монументальным произведением (почти три часа просмотра), которое делает честь советской кинематографии <…>, рождается чувство перелистывания страницы классики. Этот фильм не принадлежит к категории исторических супер-продукций или бездушных экранизаций знаменитых романов, к чему нас приучили советские кинематографисты» (Мишель Капденак, «Лё летр франсэз», 28 мая 1969 г.).
«“Андрей Рублев” нам представляется как размышление о взаимосвязи художника с окружающим миром: со своим искусством, со своими замыслами, которые он испытывает, и, наконец, с внешними событиями, на которые он не может повлиять (войны, набеги), и которые имеют разрушительное влияние, идущее наперекор его усилиям» (Фрасуа Морэн, «Юманите», 19 мая 1969 г.).
«…Этот фильм благороден и прекрасен. Во-первых, не потому, что Тарковский описывает в нем с исключительной лирической мощью варварство, в которое погрузилась его страна, когда в ней хозяйничали татары, а главным образом потому, что он сумел выразить величие смиренной борьбы, которую вел Рублев, чтобы рассеять мрак своей эпохи» (Жан де Баронсели, «Лё Монд», 20 мая 1969 г.).
«…На фоне других фильмов в первую очередь выделяется грандиозное произведение и по своей продолжительности (два с половиной часа), и по широте вдохновения, и по красоте образов, — “Андрей Рублев” советского режиссера Андрея Тарковского. Святая Русь первых годов XV века: татарское нашествие; начало усилий к объединению московских князей. А в середине — примерная судьба одного человека <…> Из этой беспокойной судьбы Тарковский отобрал для показа некоторые острые моменты, которые являются вехами не только жизни человека, обуянного идеалом и творчеством, но истории земли и народа, связанного, вопреки хаосу и избиению, величием коллективного усилия. Это восхитительно с начала и до конца по своей силе, по лиризму, по эпической красоте. <…> Мы смотрели этот фильм с уверенностью, что смотрим уже классическое произведение экрана» (Жан-Луи Бори, «Нувель Обсерватер», 26 мая 1969 г.).
«…“Андрей Рублев” Андрея Тарковского, тридцатисемилетнего режиссера, автора единственного известного фильма “Иваново детство”, является, без сомнения, самым прекрасным и самым сильным кинематографическим произведением, созданным в России со времен “Ивана Грозного” Эйзенштейна» («Пари Матч», 31 мая 1969 г.).
«“Андрей Рублев” остается краеугольным произведением истории кинематографии, независимо от всякой мысли о соревнованиях и наградах» (Анри Шапье, «Комба», 20 мая 1969 г.).
«…Одна лишь правда — революционна. Все фильмы, которые показывают стороны жизни, еще никогда не отраженные кинематографией, лучше служат социализму, чем то множеством фильмов, которые нас заставляли проглатывать в свое время и которые скрывали действительность. И в этой области нет ничего прекраснее, чем фильм Тарковского “Андрей Рублев”, который более, чем шедевр: это фильм фильмов, как Библия есть книга книг» (Самуэль Лашиз, «Юманите Диманш», 25 мая 1969 г.).
«…Как бы то ни было, несмотря на свою затянутость, “Андрей Рублев” является самым прекрасным даром прочтения, который был преподнесен за долгое время не только старинной и бессмертной Руси, но и человеку и коллективному труду. Пройдут многие годы до того, как СССР получит в свое распоряжение пропагандный фильм — беря этот избитый термин в его самом благородном смысле — такого высокого качества». («Пари Матч», 14 мая 1969 г.).
«Советский фильм Андрея Тарковского об Андрее Рублеве — самое грандиозное произведение, которое нам пришлось видеть в Каннах. Идя по следам судьбы этого монаха, иконописца и стенного живописца, Тарковский показывает всю жизнь России XIV века» (Робер Шазаль для «Франс – Суар», 20 мая 1969 г.).
«…По своему вдохновению, по своей силе и по своей невероятной пластической красоте, фильм Андрея Тарковского свысока господствовал над конкурсом, вообще говоря, хорошего кинематографического уровня» (Мишель Обриан, «Пари-Пресс», 22 мая 1969 г.).
«Вот уже три года Советская кинематография отказывается по непонятным причинам показать за границей “Андрея Рублева”. Он, без сомнения, получил бы первые приз в Каннах единогласным решением» (Мишель Обриан, «Лё журналь де диманш», 25 мая 1969 г.)4.
22 мая 1969 года после очередного показа фильма жюри ФИПРЕССИ (Международная федерация кинопрессы) наградило ленту Тарковского призом Международной критики. «Уважаемый г-н Караганов, — сообщил в тот же день в телеграмме в Москву генеральный секретарь организации Виничио Берета секретарю Союза кинематографистов СССР, — имею удовольствие сообщить Вам, что жюри ФИПРЕССИ сегодня утром присудило подавляющим большинством свой приз Международной критики на Международном кинофестивале в Каннах 1969 г. советскому фильму “Андрей Рублев” Андрея Тарковского. Я послал Тарковскому телеграмму, чтобы сообщить ему добрую весть; и я счастлив известить Вас о том, что жюри ФИПРЕССИ в Каннах 1969 г., а также Бюро ФИПРЕССИ решили вручить Тарковскому Приз международной критики в Москве в июле месяце во время вашего Международного фестиваля. Я имею также удовольствие сообщить Вам мотивировку, на основании которой был присужден приз “Андрею Рублеву”. Мотивировка следующая: “За исключительное качество произведения, прославляющего величие художественного творчества и подчеркивающего ответственность художника”. Я убежден, что советские кинематографисты оценят этот приз, который отдает честь одному из них. В ожидании удовольствия встретиться с Вами в Москве в июле прошу вас принять мои самые дружеские приветствия»5.
По словам Тейнешвили, «праздник вокруг фильма “Андрей Рублев” в Каннах продолжался до конца фестиваля. Но для общей полной радости не хватало, конечно, присутствия здесь виновника торжества, Андрея Тарковского. Автора фильма, и, таким образом, автора прекрасного праздника кино для всех участников фестиваля. Было как-то даже не по себе… Киномир ликует и славит великое творение, а его создатель страдает и мучается в догадках: как там?»6. И пока «Рублева» с успехом демонстрировали во Франции, Тарковский продолжал ждать, когда его фильм выйдет в прокат в СССР и получит признание на родине.
