Лишь в конце третьего курса ВГИКа становится очевидным, что Андрей Тарковский — один из самых заметных студентов мастерской. Именно тогда, 26 июня 1957 года, кафедра режиссуры ВГИКа обсуждает прошедшие экзамены и по режиссуре, и по актерскому мастерству. Повод к комплиментам — первый фильм Тарковского, снятый вместе с Александром Гордоном и Марикой Бейку, — «Убийцы».
«Звуковой учебный фильм» — так это значилось по программе. Немые фильмы студенты уже снимали на втором курсе, но они обычно назывались всего лишь «этюдами». В конце второго курса Ромм объявил «условия работы: съемка только в павильоне, небольшой состав действующих лиц, в основе — драматическое событие»1.
Мощности учебной киностудии не хватало на индивидуальные курсовые для каждого студента большой мастерской Ромма, они должны были объединиться в группы по 2–3 человека. Дружба Тарковского и Гордона уже сложилась, а третьей стала греческая политэмигрантка Марика Бейку. «В данном случае спора не было. Марика оказалась человеком талантливым, быстро вошла в проблемы сценария. <…> И работала наша троица дружно»2.
В отличие от Гордона и Тарковского, Марика Бейку в дальнейшем не работала в кино: «Судьба Марики Бейку сложилась трудно: она была молодой коммунисткой во время Второй мировой войны и с приходом англичан в Грецию вынуждена была эмигрировать, как десятки тысяч ее соотечественников. Чтобы спастись, им, южанам, пришлось зимой перейти горы — многие обморозились, пока спустились в теплые долины Румынии. Муж Марики оказался в лагере, в тюрьме острова Макронисос, самой страшной тюрьме, как говорила Марика. Он провел там много лет, до смены режима «черных полковников». Иногда Марика получала от него из тюрьмы сувениры, сделанные политзаключенными. ВГИК Марика закончила, но работала в Москве на радио»3.
Бейку стала логичным партнером для запланированной экранизации рассказа Эрнста Хемингуэя «Убийцы» — криминальной драмы из жизни Америки 1920-х годов. В ее квартире однокурсники встречались с другими иммигрантами: «Греческие коммунисты оказались в сложном положение: свободолюбивые по натуре, с оружием в руках воевавшие против англичан, они столкнулись с советской догматической идеологией и не приняли ее. Она их угнетала. А для нас это была первая встреча с другим народом, почти западным. Чувствовалась большая разница. Было о чем задумываться»4.
Однако сценарий писали двое — Гордон и Тарковский, летом 1956 г. на даче под Тарусой: «Андрей дал прочесть мне сборник первых рассказов Хемингуэя еще довоенного издания. Рассказы были превосходны — своя авторская интонация, место действия — провинциальный американский городок, двадцатые годы. А какие диалоги! Простые, выразительные, полные драматического содержания, скрытого глубоко в подтексте. Тогда мы открыли для себя понятие подтекста диалога»5. По словам Гордона, Хемингуэй стал источником их курсовой совсем не случайно: «В доме Тарковских был сборник рассказов Хемингуэя, изданный в 30-х годах в переводе Ивана Кашкина»6. При этом их обращение к американскому модернисту состоялось «задолго до той повальной моды на “старика Хэма”, когда все как один вешали на стенку портрет бородатого писателя в толстом свитере»7.
«Анализируя рассказ, мы понимали, что снимать будем маленькую психологическую драму. Зрелищности, столь любимой Роммом, не будет, но ясность сюжета, психологическое напряжение — налицо»8.
«Закусочная Генри. В кадре — бармен Джордж, слева от него сидит юный Ник Адамс. Стук шагов за кадром. В закусочную входят двое в одинаковых пальто. Джордж: Что для вас? Второй посетитель: Сам не знаю. Ты что возьмешь, Эл? Эл: Не знаю, не знаю, что мне взять… Дайте мне филе под яблочным соусом и картофельное пюре. Джордж: Филе еще не готово. Эл: Какого же черта оно стоит в меню? Джордж: Это из обеда. Обед с шести часов, а сейчас только пять. Эл: На часах двадцать минут шестого. Джордж: Они на двадцать минут вперед. Второй посетитель: Да черт с ними, с часами! Что же у вас есть? Джордж: Есть разные сэндвичи, яичница с салом, яичница с ветчиной. Печенка с салом. Второй посетитель, его зовут Макс: Дайте мне крокеты под белым соусом с зеленым горошком и картофельным пюре. Джордж: Это из обеда. Макс: Что ни спросишь, все из обеда. Порядки, нечего сказать!»9
Переводчица Елена Голышева в Тарусе разговаривала с ними о переводе и о колорите: «Сама переводит с английского мастерски, очень хвалит переводы Хемингуэя, сделанные Иваном Кашкиным. Говорить о Хемингуэе с ней — одно удовольствие. Расскажет об английском просторечье, и сравнит с русским, и на примере «Убийц», раз уж мы за них взялись, расскажет и о людях Америки, их нравах…»10. Там же, в Тарусе, один из сорежиссеров культового «Чапаева» (1934), классик советского кино Сергей Васильев удивлялся, что студенты ВГИКа пишут сценарий по Хемингуэю: «Это теперь разрешено? Автор-то уж больно хорош! Завидую вам!»11. Как вспоминал А. Гордон, именно в 1956 г. студентам «после большого перерыва <…> разрешили ставить современных американских авторов»12.
В процессе написания сценария решили, что юного Ника Адамса сыграет Юлий Файт, а одного из убийц — Валентин Виноградов — однокурсники будущих режиссеров. Тарковский предложил Гордону самому сыграть роль бармена Джорджа, а ставить ту небольшую сцену, где Джорджа нет — сцену с боксером. В роли боксера Гордон с самого начала видел еще одного сокурсника — Василия Шукшина, но Тарковский возражал: «Вася, с его типично русской внешностью?! Пойми, боксер — швед, арийская раса, высокий, белобрысый…»13.
Тарковский хотел снять своего школьного друга и соратника по драмкружку Владимира Куриленко — «высокого, стройного — великолепного». Гордон вспоминал: «Я стоял за Шукшина. Все-таки уговорил меня Андрей, такой он верный друг получается. Ну, ладно, пусть будет по-твоему. Я был в глубине души уязвлен, но начинать ссору в самом начале работы не хотелось»14.
Куриленко и сам был предложением сняться озадачен: «Дело в том, что от театральной самодеятельности я уже отошел и боялся, что может ничего не получиться. Андрей уверял меня, что все будет в порядке. В конце концов, перспектива побывать на киностудии, воспоминания о нашем с Андреем успешном дебюте на сцене и интерес к новой совместной с Андреем работе перевесили доводы против, и я согласился.
Уже через несколько дней работа закипела. Мы работали над сценарием и репетировали чаще всего на квартире Саши Гордона… <…>
Через некоторое время репетиции пошли на учебной студии ВГИКа. Сначала мы просто забирались в свободную комнату, а потом группе выделили угол в павильоне, где при самом активном участии Андрея рабочие начали создавать интерьер для съемок первого эпизода. <…>
Андрей был всецело захвачен работой над фильмом. Он получил камеру и выстраивал мизансцены, глядя в видоискатель»15.
Тарковский, как и другие члены съемочной группы, участвовал и в подборе реквизита: «Реквизит в институте — нищенский. Все несли из домов — своих, родственников и знакомых. Помню, Андрей принес бабушкин саквояж для боксера и старинные круглые настенные часы»16.
Экзотические декорации «Убийц» стали в институте предметом разговоров: «На учебной студии ВГИКа построили павильон, две декорации — дешевый гостиничный номер, где скрывался боксер, и закусочную (или бар, если по-американски). Конечно, это тоже была бедная декорация, но декорация американского бара: стойка, перед ней круглые высокие табуреты, на полках иностранные бутылки всех цветов и размеров. По институту прошел слух, к нам стали ходить как на экскурсию. И вдруг — какое совпадение! — в павильон входит американская студенческая делегация посмотреть нашу съемку. Мы делаем вид, что усердно работаем, тем более что знакомить нас никто не торопится. Наши операторы громко дают команду “Свет!”, гример поправляет на актерах грим, очень небольшой, ведь исполнители и так молоды. И как нарочно, хотя мы и не договаривались на этот день, появляется Гелий Коновалов, актер циркового училища, русский мулат, специально приглашенный на роль повара-негра. И тогда американцы тихо, на цыпочках, удалились из павильона. Вот что значит хорошее воспитание! Видимо, все у нас было правильно — и бар, и чернокожий повар. Мы свободно вздохнули»17.
Сам Тарковский придумал фильму и его единственное музыкальное сопровождение — его эпизодический персонаж насвистывает джазовый стандарт “Lullaby of Birdland”. «Главная сцена — в закусочной, где убийцы в черных пальто и шляпах, не снимая перчаток, ждут свою жертву, — была частью Андрея и Марики Бейку. Тарковский и Бейку работали серьезно, давая время операторам-студентам — Альфреду (в просторечье — Фредди) Альваресу и Александру Рыбину — на тщательную работу со светом. В своих сценах Андрей создавал большие паузы, которые рождали эмоциональное напряжение, требовал естественности и простоты актерского поведения»18.
Однако его выбор актера все же оказался неудачным. «Как только мы отрепетировали сцену с боксером-Куриленко <…>, как в павильон вошли все наши педагоги во главе с Роммом. Вот это был пассаж! “Продолжайте работу, — сказал Михаил Ильич, — репетируйте. Или, если вы готовы к съемке, начинайте!” Мы решили лишний раз прорепетировать, но на Володю от неожиданного появления столь внушительной делегации нашел ступор»19.
«Включили юпитеры, а мою железную кровать облепила с трех сторон свита маэстро. В какой-то момент мне показалось, что меня, ослепленного светом прожекторов, рассматривают, как диковинное насекомое, которое вот-вот должно зашевелить лапками. Совершенно неожиданно возникшая ситуация привела меня в полную растерянность. Пересохшим от волнения языком я начал мямлить слова из своей роли, не понимая их смысла, и постепенно мною начало овладевать чувство полного и безнадежного провала.
После прогона первого эпизода Ромм пригласил Андрея к себе, а я, не дожидаясь вынесения уже известного мне приговора, чтобы избавить Андрея от неприятных объяснений, поехал домой. Так бесславно закончилась моя не начавшаяся актерская карьера.
Андрей был искренне огорчен и зол на меня, а я, испытывая чувство вины перед ним, в то же время ощутил облегчение, как будто расплатился с давно висевшим долгом»20.
Роль боксера сыграл еще не появлявшийся на экране (премьера второй серии «Тихого Дона» Сергея Герасимова, где он сыграл в эпизоде, прошла лишь в октябре 1957 года), но очевидно самый сильный актер курса — Василий Шукшин.
Именно после «Убийц» начало по-настоящему меняться мнение о Тарковском в институте.
В конце первого курса преподаватель кафедры и в эти годы проректор института Юрий Геника говорил: «Тарковский, безусловно, талантлив, но неровен»21. На заседании 26 июня 1957 года Геника предпочел «Убийц» еще одной экранизации современного западного писателя — фрагменту из только что (в 1955 году) вышедшего «Тихого американца» Грэма Грина: «Иностранный материал вызывает сомнения. Люди не знают материала, отсюда и результаты. “Тихий американец” — вещь для начала трудная. <…> В “Тихом американце” все условно и приблизительно. <…> “Убийцы” Хемингуэя — гораздо более зрелая работа»22.
Геника оценил Тарковского и как актера на площадке, в 3-м действии «Ученика дьявола» по Дж.Б. Шоу. Гургену Тавризяну, преподавателю актерского мастерства и декану режиссерского факультета, Тарковский понравился в роли «арестанта 87112» в пьесе Ремарка «Последняя остановка»: «Тарковский блестяще сделал роль Коха, у него режиссерское видение своей роли. Это одаренный человек»23.
Гарри Полонская, старший преподаватель режиссерской кафедры, отметила в общем: «Вижу большой рост таких людей как Китайский, Тарковский, Гордон, Файт»24.
Наконец, Сергей Скворцов обобщил: «Я увидел глаза курса. Это большой коллектив, который разговаривал со мною как художник. Ясно виден уровень культуры, интеллекта каждого студента. Тарковский роль Коха играл необыкновенно точно по-режиссерски и даже где-то талантливо в исполнении. <…> Профессиональный уровень многих работ высок. В такой работе как «Убийцы» проникновение в труднейший материал идет не по линии копирования «липовой» Америки. Я не думаю, что затянуто, по-моему, все очень точно, меня и Шукшин убедил, я этому верю»25.
Руководитель мастерской Михаил Ромм подытожил: «Мастерская держится такими людьми, как Тарковский, Гордон, Китайский, Дзиуба [Дзюба]»26. А. Гордон вспоминал: «Ромм похвалил нашу работу, сокурсникам она тоже понравилась…»27
Отец А. Тарковского, Арсений Тарковский, тоже увидел первый киноопыт сына и сказал: «Бедный Андрюша, трудно ему будет, очень трудно… Ведь он не отступится от своего видения мира, а ОНИ будут его ломать…»28
Комментарий Д.А. Салынского
Око тайфуна
В творчестве Тарковского не было периода постепенного развития, он вошел в кино сразу таким, каким остался навсегда. В его вгиковском звуковом этюде «Убийцы» по рассказу Хэмингуэя уже есть основные значимые элементы будущих его фильмов – зеркало и часы (большие круглые часы принесены на съемку в павильон из дому).
Сюжет отвечает жанру нуар. Экранизация того же рассказа Робертом Сьедмаком (1946) считается одним из первых нуаров, но фильм Тарковского лучше. Собственно, история, придуманная Хэмингуэем, у Сьедмака занимает те же 19 минут, как и у Тарковского, но затем к ней приделан длинный и невнятный сюжет про несчастного боксера, не идущий ни в какое сравнение с коротким рассказом в основе обоих фильмов.
В короткометражке Тарковского сложилась характерная для всех его фильмов сюжетная структура – действие крутится вокруг главного героя, а сам он бездействует: Василий Шукшин, однокурсник сорежиссеров Тарковского, Александра Гордона и Марики Бейку, сыграл в «Убийцах» роль боксера; его героя разыскивают убийцы, а сам он лежит в постели и ждет смерти, ничего не делая для спасения.
Подобную сюжетную структуру можно уподобить тому, что моряки называют «око тайфуна» или «глаз бури», штиль в центре урагана. Отказывается писать иконы и ничего не говорит Андрей Рублев, блуждает по Италии без видимой цели Горчаков в «Ностальгии», Сталкер отказывается войти в заветную комнату, где исполняются желания, героя «Зеркала» мы вообще лишь чуть-чуть видим в кадре.
В теоретических своих прозрениях Тарковский позже скажет: «В кино через действие не выражается ничего, оно построено на наблюдении», споря с теми, кто уверен, будто кино построено на действии.
Кроме того, в «Убийцах» впервые воплощены музыкальные пропорции всех последующих его фильмов, с акцентами в золотых сечениях.
Андрей Тарковский здесь снялся в роли посетителя бара, и сцена его появления в баре вмонтирована точно в центр фильма.
Александр Гордон сыграл роль Джорджа, хозяина бара. Старше Тарковского на полгода, Гордон до ВГИКа отслужил срочную армейскую службу в конной горной артиллерии в Грузии и в Венгрии, о чем позже написал написал книгу повестей и рассказов «Венгерская летающая рюмка». На третьем курсе ВГИКа в марте 1958 они с Мариной Тарковской, сестрой Андрея, поженились и прожили вместе всю жизнь (он умер в 2020). Их сын Михаил – известный писатель, дочь Екатерина – актриса и искусствовед. Режиссер жанровых фильмов («Сергей Лазо», «Кража», «Двойной обгон», «Схватка в пурге» и др.), Гордон оказался хорошим прозаиком и написал ценную книгу воспоминаний о Тарковском («Не утоливший жажды», 2007) и фантасмагорический роман «Тучерез или невероятное вероятно» (2016), который некоторые рецензенты считают гениальным.
Марика Бейку после своей эмиграции вернулась в Грецию, но дружба между бывшими сокусниками сохранилась. К ней приезжала гостить Ирма Рауш. А Тарковский уже из своей итальянской жизни звонил ей в Афины, спрашивал об Ирме. Марика их развод не одобряла.
